Город Солнца. Голос крови  - Евгений Рудашевский

– А если Артуро выпьет «Сорочи пильс»? – засомневалась Аня.

– Не выпьет. Он до сих пор считает, что в прошлый раз его подкосила простуда. Слишком уж верит в собственное здоровье. На Стене рубежей, как ты помнишь, ничего по горной болезни нет. После нашего спектакля, думаю, появится.

Раззадорить племянника Дельгадо оказалось просто. Достаточно было хорошенько надавить на его испанскую мозоль. Тут выручила София. Когда Артуро, выйдя из аэропорта в Хульяке, усилил прозелитический напор, когда в Пуно, возле гостиницы, предстал весь из себя бодрый и готовый пешком с чемоданом отправиться на прогулку до ближайшего кафе, Дима понял, что ловушка сработала. Для Артуро обратного пути не было. У него началась эйфория – главный и самый пугающий симптом надвигающегося приступа горной болезни.

Племяннику Дельгадо наверняка казалось, что он способен тут же, без отдыха, обойти весь город, сбегать до Сильюстани с его склепами, заодно искупнуться в ледяных водах Титикаки и вплавь добраться до тростниковых островов Урос. Нечто подобное Дима отдалённо испытал в Ладакхе. И знал, чем заканчивается такой прилив силы. Чем больше отдаёшься эйфории, тем больнее она ударяет впоследствии. В итоге Артуро лежал на каменном полу. Возможно, овеянный парами нашатыря, уже очнулся и сказал что-то осмысленное, но ближайшие пару часов ему точно предстояло провести в больнице.

Дима только не учёл, до чего тяжело придётся им самим при всех выпитых таблетках и чашках мате-де-коки. Они едва плелись по прибрежной Костенере, и Дима был по-своему рад, что сестре пришлось хуже, чем ему. Необходимость переводить нескончаемый эйфорийный трёп Артуро подкосила её. Дима всё равно не смог бы идти быстрее, но теперь ничто не мешало ему делать вид, будто он останавливается ради Ани, а значит, не было оснований считать его обузой.

– Два часа тридцать три минуты. – Максим посмотрел на часы.

Они опаздывали на тринадцать минут. Не страшно.

План «А» предусматривал возвращение в аэропорт Хульяки, а оттуда – перелёт в Икитос с попутной пересадкой в Лиме. Всё просто. План «Б», заготовленный на случай, если за ними обнаружится слежка, требовал значительно больше усилий. Дима с грустью признавал, что шансов воспользоваться им не осталось. Сложная и вместе с тем гармоничная схема так и не найдёт воплощения. А ведь хорошее получилось бы начало для книги об их приключениях и…

– За нами следят, – прошептал Максим. – Не оглядывайся. Там Паук.

– Кто?

– Паук. Ла Аранья. Человек Скоробогатова. Называй как хочешь, только не оглядывайся.

– Ты уверен? – Дима с ужасом осознал, что его бравада была пустой. Какой к чёрту план «Б», когда он едва переставлял ноги?! А ведь такси до самолёта и перелёт в Икитос казались такими близкими. Неужели…

Дима, не сдержавшись, оглянулся. Несколько прохожих. Кажется, никого подозрительного.

– Два сорок. – Привычка Максима смотреть на часы и вслух отмечать время раздражала. – Нужно ускориться.

Из-за страха и раздражения усилилась одышка.

Дима вновь оглянулся и теперь увидел преследовавшего их мужчину. Незнакомец шёл в бежевых брюках и такой же бежевой рубашке. Вот только ботинки остались неизменными. Чёрные, армейские. Дима не помнил его лица, однако уже не сомневался, что Максим прав. За ними в самом деле шёл человек, укравший статуэтку Инти-Виракочи и ещё не расшифрованные письма. Человек, которого племянник Дельгадо называл Пауком. Надежда избавиться от слежки хотя бы на то время, что их сопровождает Артуро, не оправдалась.

Максим подхватил Аню под руку. Отсюда до места, где их ждала лодка, заказанная для плана «Б», – не больше двухсот метров. Совсем близко. Ещё чуть-чуть, и её можно будет рассмотреть на берегу.

Дима успел представить, как сестра с Максимом уходят вперёд, как Паук нагоняет его, сбивает с ног, а потом брезгливо оставляет лежать на месте, потому что видит: Дима в таком состоянии никуда не денется.

– Быстрее не получается, прости. – Аня остановилась. Дышала открытым ртом. Согнувшись, упёрлась руками в колени, а Максим поторопился перехватить ей волосы.

Диме показалось глупым именно сейчас заботиться о причёске. Потом он сообразил, что Аню может в любой момент вырвать, и от одной только мысли об этом рот наполнился сладковатой слюной. Дима едва успевал сглатывать.

– Не торопись. Всё в порядке. – Максим помог Ане сделать новый шаг.

Дима, всем весом опираясь на трость и чувствуя, как ручка до боли впивается в ладонь, последовал за ними.

Паук шёл метрах в двадцати. Трудно было сказать, сохраняет он такой разрыв нарочно, пока не желая вмешиваться, или вынужденно, сам ослабев от высоты и не забывая, как горная болезнь ударила по племяннику Дельгадо.

– Значит, ты прав, – выдавил Дима. – Артуро работал на Паука. То есть на Скоробогатова.

– Не знаю. Ничто не мешало Пауку следить и за нами, и за Артуро.

– То есть… ты до сих пор не уверен, что наша донья вообще тут замешана?

– Нет.

– Чудесно…

Нелепая, черепашья погоня. Со стороны могло показаться, что четыре туриста гуляют в своё удовольствие, любуются лоснящимся на мелководье тростником и отливающими ультрамарином холмами. Дневной променад после содержательной беседы о судьбе инков, да и всего человечества.

Облака́ над Титикакой отсюда смотрелись неестественно белыми, нарисованными. Слишком контрастные и слишком неподвижные в своих гребнях и завитках. К тому же они лежали так низко, будто создателю этой бутафории не хватило верёвок, чтобы поднять их на привычную высоту.

Чайки и другие птицы летали крохотные, почти игрушечные, что лишь усугубляло общее чувство неправдоподобности. И собаки тут встречались уродливые в смешении самых противоречивых пород – за головой шарпея вдруг показывалось туловище обычной дворняжки с тонкими лапами и до нелепости пышным хвостом колли. Глаза у них были подслеповато-красными, выжженными солнцем. Даже лысые собаки, охранявшие Археологический музей в Трухильо, в такой компании смотрелись бы вполне гармоничными созданиями.

– Два пятьдесят, – отчётливо произнёс Максим.

Дима хотел съязвить, сравнив его с надоедливым парктроником перуанских машин, но промолчал – понял, что насмешка отнимет много сил. Затем увидел лодку. Она была совсем рядом. И стоявший возле неё перуанец уже махал им руками.

Настоящего порта в Пуно не было, если не считать таковым пирс с десятиметровым маяком, от которого отчаливали прогулочные катера, – назначать встречу там Дима не решился, побоялся привлечь излишнее внимание. Договорились встретиться здесь, напротив беседки, установленной в месте, где улица Рикардо Пальма выводила к озеру.

До лодки осталось метров пятнадцать, однако пробраться к ней напрямую мешали болотистые, отделявшие дорогу от береговой кромки заросли. Пришлось сделать крюк до тропинки из подгнившего горбыля. В другое время обход не занял бы и двух минут, а сейчас показался утомительно долгим испытанием.